Об искалеченном зимой на майдане члене Беркута, о котором я уже писал. Сопротивление помогло ему выбраться из украинского ада, он сейчас в Санкт-Петербурге. Подробнее об его истории.

Защищал Януковича зимой на майдане. Обгорел, получил огромные площади ожогов. Первичное минимальное лечение от ожогов он получил, но не более. Из госпиталя потом выписали, недолечился. Задним числом власть его, капитана, переоформила в рядового и оформили всё как бытовую травму. Пенсии не дали. Стал инвалидом. Ходит с трудом.

Вернулся гонец от одесского Сопротивления, специально приглашённый в Москву. В столице это называется нас координировать. На моей памяти уже 23 года они нас все координируют, непрерывно, результат по Украине – известен. Были встречи на определённом уровне, общие слова, много. Предостерегли, чтобы здесь у нас не вздумали стрелять, а вот если будут покушаться на что-то неодушевлённое, например банкоматы Приватбанка Коломойского, - не возражают. Пришли в ярость от пожелания организовать финансирование из Москвы одесского Сопротивления: Все вы с Украины только денег от нас хотите, сами у себя решайте вопрос с финансированием!. Кроме того, заявили, чтобы мы здесь себя сначала показали, и только потом с нами, может быть, серьёзно будут иметь дело. Хотели, чтобы мы их там, в Москве, информировали, что у нас и как. Разговоры мне знакомые, я и мои товарищи из Прибалтики и Молдавии слышали их с 1991 года, стиль тот же.
В Одессу, как говорят, только что приехал сам Парубий с большим десантом из своих хлопцев. Цели приезда неясны, но слухи, как это и положено в таких случаях, ходят самые дикие.

Недавно избранный мэр Одессы Геннадий Труханов якобы тайный сторонник прорусских сил и держит против Киева большую дулю в кармане. Впрочем, эту дуля воочию кроме него никто не видел, только слухи ходят. Горсовет, напротив, полностью лёг под бандеровцев, там все визжат и плачут на русском языке, доказывая, как они любят единую Украину.
Одного видного одесского правосека какие-то неизвестные подстерегли у его квартиры, и били, очень жестоко, монтировками. Но оставили жить. Не он первый, не он последний, надо думать.