Сегодня Госдума рассматривает во втором чтении законопроект о введении смешанной мажоритарно-пропорциональной системы избрания нижней палаты парламента. Законопроект определяет, что пропорциональная система, при которой в выборах участвуют только партии, изменяется на смешанную мажоритарно-пропорциональную систему, когда половина депутатов избирается по партийным спискам, а половина - по одномандатным округам.

Для выдвижения списка кандидатов и одномандатников нужно будет собрать подписи избирателей - 3 процента от общего числа избирателей округа. Партия должна будет собрать не менее 200 тысяч подписей, при этом на один субъект РФ должно быть не более 7 тысяч подписей избирателей. Если в одномандатном округе менее 100 тысяч избирателей, то для регистрации кандидата-одномандатника нужно собрать не менее 3 тысяч подписей. Определяются условия, когда партиям не нужно собирать подписи, чтобы выдвинуть свой список или одномандатника по округу. Так, подписи не нужно будет собирать партии, которая на последних выборах уже прошла в ГД или не прошла, но набрала не менее 3% голосов избирателей.

Понятно, почему настало время менять закон: существенно изменилось поле политических предпочтений избирателей. 10 лет назад, когда вводили выборы по партийным спискам, это делалось из понятного расчёта на то, что партия «Единая Россия» популярна, потому что она блистает отражённым светом популярного Владимира Путина и, что ещё важнее - выступает как общее структурное объединение, своего рода профсоюз нового победившего класса, который я назвал бы бюрнесс, от слов бюрократия и бизнес. Это такой тянитолкай, объединивший интересы новой, постсоветской бюрократии - 40-50-летних мужчин из силовых и бюрократических структур, вроде самого Владимира Путина, которые хотели повысить жизненный уровень и понимали необходимость рыночной экономики, но при этом рассчитывали сохранить свой контроль над ней. И рыночная экономика им подчинилась, потому что ей хотелось получить «крышу», безопасность в определённом секторе, который ей обеспечивали силовики и бюрократы. Так сформировался этот класс бюрнесса, и он объединял в себе разные группы элит: региональные, силовые, медийные, бизнес-элиты. По большому счёту у них всех в начале нулевых годов был общий интерес, который достаточно успешно репрезентировался партией бюрократии под названием «Единая Россия».

Прошло 10 лет, и эта партия очевидно теряет поддержку избирателей. «Единая Россия - Партия Жуликов и Воров», мем устоялся, справедливо или нет, неважно, важно, что Путин теряет популярность, а отражающая его свет «ЕР» теряет популярность вдвойне. В этой ситуации понятно, что для того, чтобы тот же класс бюрнесса смог бы провести своих людей в Государственную думу, надо менять вывеску. Эти матёрые мужчины, которым 15 лет назад было 45-50, а сейчас, соответственно, около 60, понимают, что пора снять майку с профилем Путина и надписью «Единая Россия», надеть майку с надписью «Независимый кандидат» и подвергнуть «Единую Россию» суровой критике за отрыв от народа и земли. С тем, чтобы прийти в ту же самую Госдуму и продолжить контролировать политический процесс. Поэтому возрождается идея одномандатных округов. В одномандатном округе легче избраться, потому что там избирается один кандидат от конкретной территории. Понятно, что представитель победившего класса постсоветской номенклатуры имеет преимущество, потому что у него хорошие отношения с местными силовиками, законодателями, журналистами, бизнес-структурами, другими бюрократами, если, конечно, он умеет выстраивать такие отношения. Поэтому ему победить легче. При этом он может дистанцироваться от скомпрометировавшей себя и надоевшей вывески «Единой России». Так что возврат к одномандатным округам был столь же предсказуем, сколько и неизбежен.

На мой взгляд, в рамках науки об эволюции бюрократических систем это хороший ход. Потому что, стремясь сохранить себя у власти, путинская бюрократия вынуждена несколько изменять де-факто базовый принцип путинского управления - вертикализм. Переходя к одномандатным округам, вертикаль вынуждена делегировать большую часть полномочий конкретным людям из конкретных областей. И эти люди понимают, что они будут избраны от Челябинска, или от Омска, или от Томска, или от Ставрополья, и, соответственно, будут зависеть от тех, кто их направил в Государственную думу. Потому что любые выборы - это процесс поиска какого-то компромисса, в данном случае - компромисса разных региональных элитных групп. Это означает, что следующая Дума будет ближе к региональным центрам влияния и чуть дальше от Кремля, и Кремль вынужден идти на это, чтобы сохранить свой «элитный мир», делая шаг назад от хвалёной концепции вертикализма. В чём она состояла - понятно: все партии находятся в Москве, ходят на инструктаж в Кремль и за деньгами ходят туда же. Соответственно, их региональные отделения тоже слушаются Москвы. Это воплощённая идея вертикали власти, централизма и унитаризма, от которой теперь приходится уходить в пользу большего представительства, конечно, не регионального избирателя, но региональных элит. То есть это абсолютно закономерно, неизбежно и, в общем, это к добру. Потому что в Госдуме будут представители разных регионов, которые таким образом будут располагать площадкой, на которой можно будет торговаться и вырабатывать какую-то интегрирующую стратегию для страны. Это уменьшает риск территориального конфликта, так как позволяет такие проблемы проговаривать и решать.

Теперь по поводу самих выборов. Понятно, что эта ситуация почти идеально описывается рыночными аналогами. Есть определённый электоральный рынок, который поделили между собой, вступив в картельный сговор под руководством Кремля, четыре думские партии. Естественно, они совершенно не хотят делиться этим рынком. Они готовы договариваться друг с другом, например, кто-то контролирует 15% рынка, но, возможно, он согласится контролировать и 13% в обмен на какие-то гарантии, уступки или откаты со стороны власти. Их общий интерес состоит в том, чтобы больше на этой поляне никого не было. Проблема в том, что при таком картельном разделе рынка он в целом отрывается от потребителя. Люди всё реже ходят голосовать, выборы для них перестают быть интересны, и игра становится виртуальной. Партии внутри себя делят этот самый рынок, но не взаимодействуют с низами, с народными массами, а они должны с ними взаимодействовать. Опять же, в этом интерес Кремля. Потому что если они просто заняты дележом ресурсов, что их, конечно, больше всего заботит, то это замечательно, но всё-таки они должны ещё каким-то образом решать политическую задачу диалога власти и общества, чтобы не «сорвало резьбу».

Таким образом, с точки зрения Кремля, рынок становится всё меньше и включает всё меньшую долю избирателей, потому что люди просто перестают ходить на выборы. Всё больше избирателей остаются вне политического контроля, считают, что власть им не нужна, и следуют логике «у вас свою свадьба, у нас своя». Всё больший сектор рынка оказывается не охваченным этим картельным сговором. И за его пределами появляются нежелательные для Кремля эксцессы, типа социального объединения сторонников Навального, которых только в Москве и только по официальным данным 640 тысяч. Понятно, что такая тенденция будет продолжаться. Поэтому в Кремле принимают рациональное решение какую-то часть от этой группы людей допустить на монопольно регулируемый рынок, ввести какую-нибудь пятую или даже шестую партию, чтобы появились представители нового, недовольного электорального сектора, который сейчас бесконтролен и поэтому опасен. Лучше, чтобы он был как-то репрезентирован. Отсюда вполне понятная идея - давайте мы некоторые вменяемые, договороспособные партии пропустим. Например, «Яблоко». Именно из этого исходит идея того, чтобы в выборах могли участвовать партии, которые набрали не менее 3% на предыдущих голосованиях. Нормальная логика? Нормальная. «Яблоко» уже набирало 3%, значит, им не нужно будет собирать подписи для своих кандидатов, и «Яблоко» вполне договороспособная партия, с ней можно иметь дело. Конечно, с точки зрения нынешних представителей думского картеля, лучше бы её не было, но в Кремле рассуждают так: придётся вам потесниться, чтобы мы могли кого-то впустить. Может, это будет «Яблоко», может быть, это будет «Родина» для националистов, может быть, «Коммунисты России» или что-то такое. В Думе понимают, что придётся принять требования Кремля, поделиться какой-то частью своих секторов для того, чтобы не потерять всё. Может быть, какая-то партия даже и проиграет этой новой, но раз в Кремле хотят - надо соглашаться.

Соответственно, они и формируют такие предложения, чтобы ещё пяток партий мог бы поучаствовать в соревнованиях. Для этого вводятся вполне понятные ограничения. К выборам без проблем допускаются партии, у которых набрано 3% на предыдущих выборах, естественно, те партии, которые уже находятся в Госдуме, а также те, у которых в региональных парламентах есть один-два кандидата. А все остальные должны собираться подписи. И неважно даже, 150 или 200 тысяч, понятно, что подписи - механизм произвольного отсеивания неудобных партий, потому что всегда можно найти в списках любой партии столько ошибок, сколько тебе нужно, чтобы её не пропустить. А зарегистрируется для участия в выборах около десятка партий. Этот десяток, начиная от РПР-ПАРНАС, «Правого Дела», «Коммунистов России» и продолжая «Яблоком», вполне можно допустить, и тогда не надо будет включать, например, партию Навального, которого очень не хотят видеть в Госдуме. Потому что он не только откусит свой кусочек электората, что по понятиям ещё приемлемо, но и будет пытаться поменять всю систему, а это уже недопустимо.

Никакой перманентной системы, перманентного законодательства никак не получается. Перманентны только интересы этого бюрнеса, который в принципе доволен тем, что произошло и не хочет никаких перемен. Это - основа путинского благополучия. Как он, этот класс, будет реализовывать свои интересы, вопрос не только сложный, но и праздный. Надо будет поменять закон - поменяют, никаких проблем. Если политическое чутьё будет подсказывать, что можно не менять, то и не будут менять. Тут есть такой сложный баланс представлений о приличиях, о том, «проглотит» электорат что-то или нет. Приличия задаются не какими-то нравственными оценками, их там нет, а рациональными соображениями типа вероятности того, что люди встанут на дыбы.

Для простоты проведём аналогию с Украиной. Янукович был уверен, что он настолько всё контролирует, что сначала пообещал лохам ассоциацию с ЕС, и они его поддержали. А потом, когда ему кинули 15 миллиардов с другого фланга, он сказал, что нет, не надо нам Европейского союза, а вы куда нахрен денетесь, проглотите. А Украина возьми и не проглоти, то есть Янукович неправильно рассчитал баланс. Но действовал он в рамках той же самой логики. Мы вот пропустим в Госдуму тех же самых людей, но не от «Единой России», а как независимых кандидатов, и вы это проглотите? Проглотите. Значит, баланс не был нарушен. Политический талант здесь определяется способностью не выходить за рамки дозволенного, манипулировать всеми политическими процессами, не вызывая каких-то болезненных эксцессов. Пока это удаётся делать, и, я думаю, что в ближайшем будущем будет удаваться.

Да, есть какая-то довольно влиятельная группа людей, к которой принадлежим мы с вами и которые этим недовольны, но они не составляют большинства, и их можно ослабить в информационном смысле. Не пускать на центральное телевидение, а в интернете пусть сидят, и это тоже своего рода баланс. Мы можем сколько угодно негодовать, но большинство сограждан нас не слышит, потому что мы говорим о том, что для большинства из них чуждо. В будущем им это станет интересно, потому что они поднимутся до обсуждения таких проблем под воздействием каких-то жизненных обстоятельств, никуда от этого не деться. А пока такая ситуация, надо будет поменять закон ещё раз - поменяют.

Хотя дело ведь даже не в законе, а в правоприменительной практике. На местах этот профсоюз бюрнеса, оформленный в «Единую Россию» или нет, сам находит локальные, региональные конфигурации и формирует какую-то приемлемую для данной территории структуру людей во власти. Пока они способны поддерживать этот баланс - всё нормально, политическая стабильность сохраняется. Всегда кто-то недоволен, критикует и негодует, но этим можно пренебрегать, потому что базовые структурные черты выдерживают.

Да, это застой, да это отставание от Запада - на всё это они плевали. Зато они контролируют ситуацию и хорошо себя чувствуют. А если начнётся обновление, то Бог его знает. Они могут очень много потерять, и догонит ли Россия Запад всё равно непонятно, а риски распада увеличиваются, и так далее. Так что надо будет поменять закон - поменяют, в одну сторону или в другую. Никаких моральных ограничений у них нет, тогда было выгодно это, сейчас - то. Вообще любой такой пересмотр может быть удачным, а может быть неудачным. Совсем неудачный - если люди выходят на улицы, происходят протесты и прочее. Несколько неудачный - если он позволяет действительно альтернативным людям проходить во власть, создавать конкуренцию, мешать монопольному коллективу. Это, с их точки зрения, не совсем удачный вариант. Идеально - когда законы поменялись, а люди - нет, все начальники при своих кормушках. Поменяли закон, народ доволен, критики замолчали, а по существу всё осталось как раньше. Найти такой баланс довольно трудно, и со временем формируется ситуация, когда вообще невозможно, потому что люди хотят более глубоких перемен. Постепенно этот запрос будет формироваться, но пока я его не вижу в массе.